Иногда нельзя промолчать
Владимир Тарасов: Мне было лет 12, и папа решил отдать меня во Дворец пионеров - заниматься гимнастикой. Он редко какие-то решения «по мне» принимал, но вот в частности решил, что мне будет полезно заняться гимнастикой. Это и правда полезно. Хотя, будучи ребенком, мне не казалось, что гимнастика может быть прямо-таки мечтой такой. В общем, я согласился. Но у меня не было физкультурного костюма.
Во времена моего детства в многодетных семьях одежда часто переходила к более младшему ребенку. У меня была и есть старшая сестра, которая на 4 года меня старше. Нас в семье четверо было. И мама стала переделывать ее костюм на меня. Сестра была крупнее меня, естественно, по возрасту – 4 года разницы. Мне костюм не понравился. И я решил не идти в секцию гимнастики по этой причине.
Папа говорит:
– Ну, ты идешь во Дворец пионеров?
Я говорю:
– Нет, я не пойду.
– Почему?
– Я не хочу.
Он говорит:
– Слушай, это же полезно, тебе это надо.
Я говорю:
– Я не хочу.
И папа отстал.
Я говорил уже о том, что рос в достаточно свободной в принятии решений семье. И поэтому папа не настаивал.
Я считаю, что это было моей большой ошибкой. Ну не понравился костюм. Что значит в детстве «не нравится»? Кажется, что ребята будут смеяться, или какие-то комментарии отпускать «он хуже других». И поэтому я свое здоровье не улучшил. Ясно, что это было бы мне на пользу, но я эту пользу не получил.
Я уверен, что если бы я сказал папе, что у меня такой костюм, он меня смущает, что возможно я буду предметом обсуждения своего костюма с другими ребятами, то, зная моего папу, он отдал бы последние деньги и купил бы мне новый костюм. Не перешитый, а новый.
Но я этого не сделал. Мне было стыдно и некомфортно сказать ему, что мне костюм не нравится. Я считал, что я не могу так сказать, но зато могу не пойти в секцию.
Я считаю это ошибкой – надо было просто ему сказать «почему», а не молчать.
Знаете, бывает ребенок упрется: «Не хочу, и все», а почему – не говорит. Вот я проявил себя, как такой ребенок. Я считаю это ошибкой. А вы как думаете?
Ирина: Я сначала подумала, что вам надо было пояснить свое решение, почему именно не хотите. Но есть и ошибка папы, он тоже не спросил: «А почему ты не хочешь?». Надо интересоваться.
Владимир Тарасов: Насчет папиной ошибки я не уверен. Надо интересоваться, с одной стороны. А с другой стороны, он выбор решения оставил за мной. То есть, это прививает определенную самостоятельность. Тут мера должна быть. Когда родитель каждый раз хочет улучшить поведение ребенка – расспрашивает, советует, настаивает, и за него решает, – потом ребенок может быть не очень самостоятельным.
Ирина: Да, неуверенным в себе.
Владимир Тарасов: А так – выбрал, вот твой выбор. Потом расхлебывай сам.
Ирина: А просить ребенка пояснить, обосновать свое решение?
Владимир Тарасов: Он спросил «почему?», я сказал - «не хочу». Он задал этот вопрос, я ответил - «не хочу». Я не готов обсуждать папину ошибку, потому что мы сейчас говорим о моих ошибках. Но я считаю, что моей ошибкой было «не сказать». Но ведь были же внутренние причины «не сказать». Как с ними быть?
Ирина: Их все равно надо озвучивать. Потому что когда ты озвучиваешь «для себя», в итоге находишь иногда совсем другие причины. Если бы вы папе озвучили «почему не хочу», вы возможно подумали бы: «Так это вовсе и не причина не идти в секцию». Иногда бывает так, что ты что-то говоришь, а потом сам себя слушаешь, и вообще по-другому ситуацию начинаешь видеть.
Владимир Тарасов: Да, вот вы сейчас сказали, и я подумал. В начале нашего разговора я сказал, что мне было стыдно сказать, что я из-за этого не иду. А вот вы сказали сейчас, и я подумал, что, наверное, я не совсем точен. Пожалуй, более правильно будет сказать: я предполагал, что скажу папе, но папа не сочтет эту причину уважительной. У нас получится с ним легкий конфликт, ведь я считаю эту причину уважительной, чтобы не идти, а он может счесть ее неуважительной - «ну и что, ну посмеются разок, потом привыкнут».
Ирина: Да, может быть так.
Владимир Тарасов: Потому что иногда бывает так: то, что ребенку кажется уважительным, для родителей – неуважительно. Правда?
Ирина: Да, соглашусь.
Владимир Тарасов: И, возможно, я боялся этого конфликта. Может, мне было стыдно, а может струсил.
Ирина: Может быть струсил. Как любой ребенок – боится, что его будут наказывать.
Владимир Тарасов: Не наказания. Все-таки я скорее боялся, что переубеждать будут, настоят на своем, а ты логически защититься не можешь, значит, придется делать так. Вот такая комбинация на двух мотивах: и стыда, и трусости.
С вами такие случаи бывали? Например, вы не сказали, исходя из стыда, трусости, чего-то, а потом спустя несколько лет, пожалели, что зря не сказали.
Ирина: Да, бывало. Потому что я понимаю, что у человека сложилась некая картина мира относительно события. А на самом деле я знаю, что это совсем не так. Но если бы я дала больше пояснения, он бы вообще по-другому стал думать.
Владимир Тарасов: Поэтому иногда не надо молчать.
Ирина: Мое мнение, что вообще большинство конфликтов, недопонимания из-за молчания происходят. Когда люди не общаются, ты даже не понимаешь другого человека. Если он тебе сказал просто «да» или «нет», ты даже не знаешь, что это за человек. Отсюда и идут конфликты.
Владимир Тарасов: Скажите, как вы думаете: люди иногда не общаются - им надо общаться, а они не общаются. Почему? Когда есть чувство, что надо пообщаться.
Ирина: Тут могут быть личные качества: человек просто закрытый, необщительный. А бывает неуверенность в себе: «А вдруг я буду неинтересным собеседником».
Владимир Тарасов: Бывает так. Но мне кажется, чаще причина бывает, что человек не говорит, так как он предполагает, что другой ответит.
Ирина: Такое тоже да.
Владимир Тарасов: Если он предполагает, что ответ будет нерадостным или углубляющим в конфликт, то он промолчит. Такие предположения в отношении друг друга называются установками. У меня может быть к вам негативная установка, и я лучше промолчу, а у вас - ко мне. Тогда совершенно невозможно договариваться. Выход только один: должна быть третья сторона, по отношению к которой такой установки нет. Должен посредник быть.
Ирина: Переговорщик.
Владимир Тарасов: Да, переговорщик, посредник, по отношению к которому нет такой отрицательной установки, что ты услышишь от него что-то негативное. Но в нашей культуре роли посредника почти не существует. Поэтому у нас много бывает конфликтов почти на пустом месте из-за двух негативных установок и столкновений друг с другом.
Ирина: И человек даже может не подозревать, что его установка может быть ложной.
Владимир Тарасов: Да. Скорей всего, не подозревает, он убежден, что так и есть.
